Агата на каблуках развернулась и вышла из палаты.
– Простите, что стали свидетелем этого. – Тихо сказал парень. – Я оставлю вас.
Выбросив пустой стаканчик в ведро около выхода, он ушёл аккуратно прикрыв за собой дверь.
Папа подошёл к маме и едва коснулся её плеча. Она дёрнулась и пробормотала что-то о сквозняке.
Молодая медсестра в голубеньком халате чуть выше колена бодро зашла в палату и поздоровалась с мамой.
– У Марьяны всегда гости! – Весело щебетала она тонким голосом. – Когда ты придёшь в себя – столько людей будут счастливы!
«Слышишь её?» – Голос папы раздался прямо за моей спиной.
– Уже завтра весна. Я очень люблю весну, а ты? – Продолжала монолог медсестра.
– Она любит лето и осень. – Сдержанно ответила мама и смахнула слезинку.
– А я так люблю это пробуждение природы! Когда уже, кажется, что морозы не отступят, приходит весна, каждый раз неповторимая. Новая! И жизнь начинает идти по-другому!
Записав показания с приборов, она лёгкой походкой выпорхнула из палаты, мама проводила её осуждающим взглядом.
* * *
Полумрак моей и без того убогой палаты угнетал и производил двоякое впечатление.
Из коридора доносились глухие шаги дежурной медсестры и скрип дверей лифта.
Я сидела на кровати, поджав под себя ноги, и смотрела на своё тело.
Кто так жестоко мог поступить со мной? За что? Я же обычная девчонка! Может меня изнасиловали или ограбили?
– Боже мой, Марьяна! – Устало воскликнул папа. – Ты же знаешь ответы на все вопросы!
– Хватит читать мои мысли, если не собираешься отвечать!
– Я могу ответить! Могу подсказать тебе правильное решение, мама может увезти тебя в другой город… Но что можешь ты? Ты даже не можешь признаться себе, что так сильно ошиблась в человеке! Имей смелость признать свои ошибки и исправить их! Или ты хочешь, чтобы это осталось безнаказанным?!
– Я запомню всё, что было, когда я… Спала? – Тихо спросила я, перебирая пальцами простынь.
– Я не знаю, заяц…
– Ты точно не фантазия моего пострадавшего мозга? – Сдерживая слёзы, продолжала я череду глупых, но таких важных для меня вопросов.
– Нет… – Тёплая улыбка папы и свет в его глазах, всё же заставили меня разрыдаться. – Я не знаю, вспомнишь ли ты эти недели или забудешь их, открыв глаза… Но это не имеет никакого значения, ведь пока мы тут – это правда. Там у тебя мама, друзья, жизнь, которую мы с тобой придумали. А я всегда с тобой.
– Если я не вспомню, кто со мной это сделал, ты поможешь мне?
– Если ты сможешь понять мои знаки… – Подмигнул мне папа.
– Пап… А если тот, кто сделал это, снова…
– Зачем жить, если боишься завтра? – Усмехнулся он. – Обещаю, если он снова решит повторить это, то я дам ему знак… Вернусь призраком, сброшу на него кирпич…
Остаток ночи мы провели за разговорами. Медленно приближался рассвет, сквозь старые потёртые жалюзи ощущался ясный восход солнца.
К больнице подъезжали машины сотрудников. Врачи спешили на смену, чтобы спасать жизни. Или, как в моём случае, поддерживать жизнь.
Я вспомнила мамины завтраки каждое утро и улыбнулась.
Если бы я больше придавала значения таким простым вещам, как завтрак от мамы, а не к обидным словам местных идиотов – я была бы счастливее.
Я же все хорошие моменты принимала за должное. Как само собой разумеющееся.
А всё неприятное, плохое, причиняющее боль, как что-то из рядя вон выходящее. Уделяла этому особое внимание. Тратила силы.
А может, стоило в голове преувеличивать каждую радость так же, как и неудачу?
А может, виной тому глупая поговорка, которую я услышала в детстве: «Много не смейся, плакать будешь»? Кто это придумал вообще?
Я не знаю… Но нужно меняться… Надо бороться со страхами.
За каждой печалью идёт счастье, а за ним, обязательно ещё большая удача. А там, где-то посередине, мелкие неприятности, которые я ращу и лелею… Достаточно!
Казалось, что прошла вечность, когда я смогла наконец-то открыть глаза…
21Врач склонился надо мной и фонариком светил мне в глаза. От яркого света глаза заслезились, и я быстро заморгала.
– Как ты себя чувствуешь, Марьяна? – Заботливым голосом спросил он.
– Пить…
– О, конечно! – Врач засуетился. – Сделай глоток.
За секунду я выпила весь стакан воды, и врач не смог сдержать снисходительной улыбки.
– Расскажи мне, что тебе снилось? Чёрный коридор? Свет в конце туннеля?
– Я не помню…
– Многие видят свет, но я думаю, что они смогли рассмотреть мой фонарик. – Улыбаясь, он похлопал себя по карману. – Так как ты себя чувствуешь?
– Будто я спала двенадцать часов и не выспалась. – Слабым голосом ответила я. – А что случилось?
– О, я думал, что ты нам расскажешь! Тебя привезли сюда месяц назад с травмой головы и без сознания.
– М… Месяц? – Я попыталась подняться, но голова, словно мешок с камнями была неподъёмна.
– Думаю, тебе нужно будет пообщаться со следователем, мамой. Друзьями, конечно же. – Его добрая улыбка никак не сочеталась с тревогой во взгляде.
Я прикрыла глаза, голова кружилась. Месяц жизни… Травма головы…
Уходя, врач сказал, что дела идут хорошо.
Хорошо, но неизвестно куда…
Я пыталась вспомнить, что произошло. Достать из памяти последние воспоминания… Пустота… От неожиданного скрипа двери, я дёрнулась.
– Маря! – Мама забежала в палату и бросилась меня целовать.
– Мама! – Всё ещё слабый голос дрогнул и я расплакалась.
Мы даже не успели толком поговорить, как в палату вошла целая делегация врачей. Маму попросили выйти.
– Марьяна, добрый день. – Приветливо начал врач с густой чёрной бородой.
– Расскажи о своих ощущениях после того, как открыла глаза?
– Я устала. – Тихо произнесла я. – У меня болит… Даже не знаю, что именно у меня болит…
– Ты не можешь понять локализацию боли? – Переспросил меня молодой врач, возможно интерн.
– У этой боли нет локализации, просто болит всё тело. Туман в голове… Я не вижу вблизи границы предметов.
– Марьяна, – вздохнув, сказал врач с бородой, – ты перенесла тяжёлую травму. Впереди долгое восстановление и терапия. Мне сказали, что ты не помнишь, что с тобой произошло. Так бывает, временная потеря памяти. Тебе нужно поговорить со следователем, он не оставит нас в покое.
